Русские в Японии: жертвы самураев и двигатели прогресса
Деяния Святителя Николая Японского
Наибольшей за всю историю численности – более 72 тысяч человек – русская диаспора в Японии достигла в 1905 году. Все эти люди, за исключением одного, были военнопленными. В 29-ти городах для них оборудовали лагеря, в которые, начиная с первых дней войны, когда были интернированы экипажи “Варяга” и “Корейца”, прибывали пленные. Благодаря корректному обращению большинство наших соотечественников смогли благополучно пережить плен и вернуться домой.
Конечно, лагеря не были санаториями, хотя, как свидетельствуют историки, пленные совершали экскурсии по окрестностям, носили японскую одежду, холодное оружие и даже пили пиво. Тем не менее свыше 400 наших солдат и моряков, в основном тяжело раненных в боях, не смогли вернуться на родину. Их прах остался на японской земле, и уже в то время японцы предприняли все усилия, чтобы сохранить русские могилы в порядке, не допустить забвения павших. И так было во все времена вне зависимости от отношений между нашими странами.
Особую роль, сначала в помощи пленным, а потом в сохранении могил павших, сыграл человек, о котором стоит сказать особо. Единственным русским, остававшимся в Японии на свободе во время войны, был епископ Николай (в миру И.Д. Касаткин, 1836-1912). Авторитет православного священника среди местных властей был настолько высок, что ему разрешалось свободное перемещение по Японии и оказание любой посильной помощи военнопленным.
Чтобы заслужить это право, отцу Николаю – будущему архиепископу Токийскому и всея Японии, уже в наши дни прославленному под именем Равноапостольного Святителя Николая Японского, – пришлось более 40 лет отдать служению церкви в самых неблагоприятных условиях. Всё-таки Япония была страной, где совсем недавно любого христианина ждала казнь. То и дело оказываясь на краю гибели, но не падая духом, он с нуля овладел языком и перевёл на японский Священное писание. Ему удалось открыть православную семинарию, построить в Токио огромный кафедральный собор, ныне носящий его имя – Никорай-до, и десятки церквей. Этому подвижнику удалось довести число православных в Японии до 33 тысяч человек, которые объединены в 266 церковных общин.
И хотя автокефальная православная церковь в Японии за последнее столетие потеряла многих своих приверженцев, она остаётся ещё одной диаспорой, тесно связанной с Россией, с русскими. Тогда же, в годы войны, епископ Николай выступал с проповедями перед военнопленными, в которых излагал ясные и чёткие мысли, помогавшие соотечественникам лучше понять происходящее, перетерпеть неволю, сохранить силы для возвращения на родину и, что немаловажно, не участвовать в событиях русской революции 1905 года.
Ещё одни жертвы войны – осиротевшие русские подростки – были приняты им “на казённый кошт” для обучения в православной семинарии. Возрождавшаяся после войны русская диаспора пополнилась молодыми семинаристами, за обучением и воспитанием которых отец Николай следил лично. Блестящее образование, полученное ими в Токио, помогло как минимум одному из них стать известным японистом, а другому навсегда войти в историю мирового спорта.
В семинарии в качестве уроков физического воспитания преподавалась борьба дзюдо. Один из подростков Василий Ощепков – показал столь большие успехи, что был отправлен на учёбу в институт дзюдо – Кодокан, где в 1914 году стал первым русским и третьим европейцем, получившим мастерскую степень и чёрный пояс. В 1917-м он организовал во Владивостоке первые в истории международные состязания по дзюдо между российской и японской командами.
А дальше произошло неожиданное: имевший духовное образование Вася Ощепков занялся тем, ради чего, как оказалось, его забросила в Токио русская военная разведка. Одному из последних царских разведчиков и первому советскому резиденту ГРУ в Японии В.С. Ощепкову довелось работать среди представителей первой эмигрантской волны – тех, кто составил костяк новой российской диаспоры.
