Записки от зависти

Древние японцы обожали писать дневники и записки. К числу самых известных произведений этого жанра относятся, например, знаменитые «Записки от скуки». Не от головы или живота, как можно было бы подумать (от живота они предпочитали вещи посерьезнее), а от скуки. Рассказала японская фрейлина о том, что ее занимало, от чего она скучала, и, быть может, от скуки и излечилась.

Записки от зависти«Когда, вернувшись из Японии, я спускаюсь в московское метро и лихорадочно ищу платок, чтобы зажать нос, то испытываю острое чувство стыда (Михал Михалыч Жванецкий в 1989 году писал: «Простите меня за то, что я был, а вы не были в Японии»), и не менее острое желание написать записки от зависти. Думаю, я не одинок в этом своем низком чувстве. Слишком многие наши люди завидуют Японии и японцам. Завидуют тому, как работают, как отдыхают, завидуют космическому японскому быту, унитазам а-ля «Спэйс шаттл». Да мало ли чему еще можно завидовать… Вот я и подумал: а если написать записки от зависти, может быть, зависть и пройдет?», – пишет автор статьи.

Смерть от жуимотины

Самые популярные в этой стране виды отдыха называются «каймоно» (шоппинг) и «табэмоно» (хождение по ресторанам), но мы пока обратимся к более известным у нас вещам. Например к любованию сакурой. С каким умилением, вторя поэтам и писателям, мы восторгаемся – японцы так мило любуются веткой сакуры, так утонченно наливают сакэ и слагают стихи! Они ждут наступления каждой весны с таким нетерпением – вот-вот зацветет вишня – как это возвышенно!

Хорошо, что наши дачники в большинстве своем не относятся к числу фанатов японской жизни, а то еще немного, и у нас отказались бы от черешни в пользу японской бесплодной красоты. Черешни было бы жаль, но такой красоте, я, скажу честно, завидую. Бело-розовое великолепие на несколько недель окутает всю страну, и опадающие лепестки, о которых в Москве разве что ленивый не знает, что они – символ оборванной жизни самурая, кружась в вальсе, упадут в чашки с сакэ:

Сакуры нежной цветок
В водки стакан опустил.
Как хорошо!

(Леонид Каганов)

Каждой весной 20-25 японцев расстаются с жизнью из-за любви к прекрасному – они упиваются насмерть. Любование сакурой для многих жителей этой страны слишком уж неразрывно связано с алкоголем. Как можно смотреть на эту красоту без стакана в руке? Смахивая сентиментальную слезу, японские мужчины устраивают поэтические турниры, викторины, игры, где проигравших ждет одно наказание – штрафная. Я завидую японцам. Они доросли до того уровня, когда количество смертей от перепоя прогнозируемо и держится на практически неизменном – потрясающе низком уровне – столетиями. Они травятся священным рисовым вином, слушая стихи и наблюдая за опадающими лепестками точно так же, как травились их деды и прадеды. И только 20-25 человек в год. Не тысяч, не сотен – два десятка человек. Лимит. Великая страна.

Помните, как мы смеялись, узнав, что президент Буш чуть не расстался с жизнью, подавившись не то пончиком, не то коврижкой? Японцам не было смешно. Каждый Новый год 2-3 японских старичка делают то, что не под силу президенту супердержавы – они умирают от жуимотины. Здесь принято справлять Новый год установленным порядком: есть холодную гречишную лапшу, пить с утра сакэ и… давиться сладковатыми рисовыми лепешками – моти. Эти самые моти обладают странным свойством – они очень плохо прожевываются. Японские дедушки и бабушки знают об опасности, но из года в год, из столетия в столетие хладнокровно рискуют. Вы скажете: что такое для страны с населением 126 миллионов человек 2-3 смерти на Новый год? Ерунда! Да, ерунда. Но каково упорство! В другой стране плюнули бы давно и не делали этих моти, лучше бы еще раз сакэ выпили, но не в Японии. Традиция превыше всего! Знают, но давятся. И деды их так давились и прадеды – самураи, дети самураев. И я опять немножко завидую им. Такое упорство да еще и в мирных целях… Завидую.

Закон «орануса»

Всем известно – сегодня Япония переживает экономический кризис. Рядовые граждане этой страны тоже «в курсе» и, хотя у большинства семей материальное положение все еще позволяет эту новость игнорировать, законопослушные японцы готовятся к невзгодам. Отказ от менеджмента в японском стиле и переход к свободной конкуренции держит теперь в напряжении даже неприкосновенных прежде начальников предпенсионного возраста. Хотя японцы бесконечно далеки от того, чтобы покупать новогодние подарки в стойеновых магазинах, все большее количество покупателей устремляется в ширящиеся сети дешевых универмагов. В магазинах сети «ЮНИКУРО» (UNIQLO) скупается произведенная, главным образом, в Китае и Вьетнаме яркая и качественная одежда в среднем по 1-2000 йен.

Сэкономленные деньги потом с воплями радости вкладываются брэндофилами в покупку фантастически популярных и столь же дорогих сумочек «Луи Виттон» (LOUIS VUITTON) – 150-300 тысяч йен штучка. По телевидению то и дело транслируются программы, передающие опыт отдельных семей по сбережению кровно заработанной йены. Обычно в конце таких передач объявляется: «семья Ямамото сэкономила в этом месяце 4357 йен и теперь отправляется в ресторан», где и отмечает столь небывалый успех на сумму в 4-5 раз превышающую размер кубышки. Но и это не предел. Говорят, что наиболее рьяные домохозяйки решительно отправляют своих мужей по утрам в общественные туалеты – воду тоже надо экономить. Мужьям приходится трудно – на сумму, уже в десятки раз превышающую размеры экономии, они каждый вечер напиваются со своими друзьями пива, которое утром должны донести до ближайшего парка или станции метро. Они не могут по другому. Это закон пелевинского «орануса» – чем больше производишь, тем больше потребляешь. А если кризис, то экономишь то, что потребляешь для того, чтобы потреблять еще больше, и это – тот редкий случай, когда я японцам не завидую.

Место достижения удовольствия

Финансы тщательно сберегаются для решительного инвестирования не только в драгоценности и модную одежду, но и в необходимые, по мнению японцев, высокоинтеллектуальные предметы обихода. При этом интеллектуализация добралась до самых потаенных уголков японских квартир. Наконец-то налажен выпуск туалетов, разговаривающих с хозяином и делающих ему массаж филейной части мощными водяными струями с ароматами от лидеров мирового парфюма.

Да что парфюм! Волшебный сортир способен на месте производить анализ кала и отправлять его (анализ, разумеется) по интернету в медицинский центр. Выложив за такой аппарат дополнительные несколько манов (десятков тысяч йен), хозяева чудо-сортира могут теперь годами экономить на электричестве – унитаз не только играет классическую музыку, но и светится в темноте. Идея сдавать анализы под звуки арфы, сидя на светящемся стульчаке, соединенным с Всемирной паутиной, должна прийтись японцам по вкусу – разве это не интеллектуально? Возникает, правда, несколько вопросов. Например, нужна ли для светящегося унитаза светящаяся туалетная бумага? Что именно говорит гальюн-собеседник справившему нужду хозяину? Как японцы теперь намерены бороться со своей национальной болезнью №1 – извините, геморроем? Если уж они и раньше в позе орла умудрялись стихи сочинять, то теперь… Наконец, возможно ли использование такого чуда в России? Боюсь, что в связи с малой степенью вовлеченности в интернет наших медицинских центров, покупать такие чудо-стульчаки будет интересно только «новейшим русским» – можно обмениваться результатами анализов друг с другом.

Я завидую японцам – они построили то, о чем мечтали наши отцы и деды – если не коммунистическое общество, то что-то очень похожее. Когда Никита Сергеевич пообещал нам коммунизм при жизни одного поколения, серьезнее всего это обещание восприняли в Японии. Те студенты, которые в шестидесятых дрались с полицией и якудза на улицах японских городов, отставая идеалы марксизма, сегодня руководят фирмами, компаниями, корпорациями. Они сделали вид, что побеждены и победили сами. Строили капитализм под руководством Соединенных Штатов. Построили национальный коммунизм для самих себя. В Японии самые счастливые и беззаботные категории населения – дети и старики. Первым пока все равно. Вторым уже все равно. Те, кто посередине, работают. Кто не выдерживает, бросается из окна или под поезд. Их много. С каждым годом их становится все больше. Но и этот рост предсказуем, как рост валового продукта. Предсказуем, как почти все в Японии, кроме ее будущего. Когда я смотрю на японскую молодежь с крашеными чубами и в безумной одежде, на молодых клерков, бредущих по улицам в одинаковых темных костюмах и с ниточками слюны, свисающими из вечно открытых ртов, я думаю о том, что будет дальше. И… заранее немножко завидую.