Интервью “Молодой гвардии: “Шпионский Токио: Расследование продолжается…
Одной из первых книг нашего нового направления «МГ—NEXT» стала биография знаменитого разведчика Рихарда Зорге (1895—1944). Об удивительной судьбе «советского ниндзя» мы поговорили с автором книги «Зорге. Неудобный» Александром КУЛАНОВЫМ – писателем столь же незаурядным, как и его герои. Что ни личность – то загадка, что ни история – то детективная. Распутать все нити – крайне непросто, и аналитическая работа в творческой лаборатории Александра Евгеньевича, словно в детективном агентстве, кипит нешуточная.
– Собираете ли вы серию «ЖЗЛ»?
– Не могу сказать, что собираю, но целая полка «ЖЗЛ» у меня есть, включая издания еще советской поры. Из любимых… пожалуй, «Лев Толстой» Виктора Шкловского, «Мольер» Булгакова, книги Алексея Варламова о Шукшине, том же Булгакове и о другом Толстом – Алексее Николаевиче.
– Думали ли вы о том, что станете автором этой серии?
– Нет, и представить себе не мог.
C профессором В. Э. Молодяковым в поисках дома Зорге на карте
– Тем не менее в 2016-м в «ЖЗЛ» вышла ваша первая книга – «Роман Ким».
– Да, это биография интересного писателя и разведчика уровня Зорге. По-моему, Роман Ким полностью соответствует этому понятию – «замечательный человек». Я почти случайно предложил уже готовую рукопись – и совершенно неожиданно получил согласие. Жаль, что «массовый читатель» не встретил эту книгу с должным энтузиазмом; думаю, проект «Роман Ким» попросту не раскручен, хотя это, повторюсь, история с интригой и масштабом знаменитого Зорге.
На открытии выставки, посвященной Василию Ощепкову в Доме русского зарубежья. Москва, 2014 год
– Затем в «ЖЗЛ» вышла биография Василия Ощепкова. Не могли бы вы предельно кратко описать, что это был за человек, каков его вклад в отечественную и мировую историю?
– Родился на царской каторге, а погиб в советской тюрьме. Выпускник Токийской православной духовной семинарии, ставший профессиональным военным разведчиком. Один из первых наших нелегальных резидентов в Японии, предтеча Рихарда Зорге. Первый русский (и четвертый из европейцев) обладатель черного пояса по дзюдо; первый русский тренер, пропагандист, профессор дзюдо. Истинный создатель борьбы самбо и методики современного армейского рукопашного боя. Герой, доброе имя которого до конца не восстановлено и по сей день. Сейчас мы с единочаятелями бьемся с московскими чиновниками за установку памятника Ощепкову и мемориальной доски на доме, где он жил. Уверен, что победим – справедливость должна восторжествовать.
– «Роман Ким», «Ощепков», «Зорге. Неудобный». В чем были особенности работы над каждой из этих книг?
– Материалы для «Ощепкова» я собирал примерно 20 лет. Книгу о Зорге мне заказала «Молодая гвардия», и потому, наоборот, всё пришлось делать быстро: за год. «Роман Ким», в отличие от двух вышеназванных, книга не оконченная. Это вообще в равной степени и биография, и детектив, финальная точка в котором не поставлена до сих пор. Расследование продолжается…
С рассказом о Василии Ощепкове в Доме русского зарубежья
Есть у трех моих героев и кое-что общее. Во-первых, все они работали в Японии, были японоведами, хорошо знакомыми с реалиями этой страны, и, по сути, книги о них – это трехтомник, который хорошо бы читать подряд. Я тоже занимаюсь Японией и особо хочу подчеркнуть еще раз: я не разведчик, не историк спецслужб – я ничего в этом не понимаю. Мне интересны прежде всего люди, замечательные люди, японоведы, волею судеб оказавшиеся в этой стране в невероятно важный исторический период и сделавшие так много, что об этом просто нельзя забыть. Во-вторых, все три биографии написаны не только мной. Мне помогали очень многие люди – советовали, консультировали, переводили, присылали уникальные документы и воспоминания. Без них и без моего «личного редактора» М. Н. Бересневой у меня не получилось бы то, что получилось.
Вечер памяти Василия Ощепкова в Бутырской тюрьме. 2016 год
– Почему – «неудобный»?
– Одно из основных впечатлений от чтения документов по делу Зорге сводилось к пониманию, что этот человек высоко, но по заслугам ценил себя, и крайне редко был оценен по достоинству коллегами. Если он лишь играл роль, как это было во время его работы в качестве германского журналиста в Токио, его это мало волновало (хотя как раз немцы ценили его исключительно высоко). Хуже было, когда не доверяли свои, которым он был предан душой и телом, – от этого можно было и сорваться. Почему не доверяли? Он был неудобен. Непролетарского происхождения немец, всё делающий по-своему, да еще и добивающийся успеха, несмотря на игнорирование приказов руководства. Не стеснявшийся указывать начальникам на ошибки и недостатки в руководстве, требовавший работать исходя из чувства революционной преданности и коммунистической совести, а не потому, что «туда назначили». Кому это понравится? Когда же арестовали, немцы оказались в ужасном положении: друг посла, имевший допуск к его личному шифру, а следовательно, к высшим тайнам дипломатической переписки, – советский агент. Японцы же думали, как выкрутиться из положения, когда пришлось арестовать шпиона, представлявшего державу, с которой формально находились во вполне дружеских отношениях, а реально – на грани войны. В ужасном положении оказались и наши, замалчивавшие подвиг Зорге два десятилетия. Неудобно и сегодня: писать о его женщинах, потому что кому-то это кажется аморальным; признать, что он не знал точной даты нападения Германии на Советский Союз (в силу привычки, что знал); отдавать должное его подвигу и мириться с отсутствием музея и даже мемориальной доски.
На открытии выставки «Пароль не нужен», посвященной Роману Киму. 2016 год
– Путешествовали ли вы по «зоргевским» местам, когда писали книгу?
– Не просто путешествовал, а даже выпустил в 2014 году книгу под названием «Шпионский Токио. История советской разведки в топографии Восточной столицы». Три ее основные главы посвящены Токио Василия Ощепкова, Романа Кима и Рихарда Зорге. Позже на японском языке вышла моя книга «Шпионы, которые любили Токио», текст которой, к сожалению, недоступен русскоязычному читателю, а это не просто перевод «Шпионского Токио». Там добавлено несколько совсем новых глав и исправлены многие ошибки и неточности, допущенные в русском издании. Да и вообще вся история моего изучения дела Зорге началась, когда, живя в Токио, мы с В. Э. Молодяковым решили найти место, где стоял дом советского разведчика.
– Удалось ли в итоге собрать «в полях» какой-то новый материал?
– Да. Например, в «Неудобном» появились соображения относительно любви Зорге к мотоциклам, возникшие после того, как мы с моим токийским другом байкером нарезали несколько кругов по японской столице. С японским переводчиком «Шпионского Токио» мы нашли сохранившееся здание, в котором работал Зорге. В предыдущих моих работах оно, увы, было указано неверно. Теперь и эта, и некоторые другие ошибки исправлены.
– Из вашей книги мы узнали, что первую жену отца Рихарда Зорге звали Анна Керн – как одну из муз Пушкина. Этот факт был общеизвестен или раскопали его именно вы?
– Не общеизвестен, но и к своим заслугам эти «раскопки» отнести не могу. Это – дело рук бакинских краеведов, за что им большое спасибо.
На церемонии вручения Премии ФСБ за книгу о Романе Киме. 2017 год
– Будущий разведчик был сыном от второго брака – с Ниной Семеновной Кобелевой. Получается, Зорге был наполовину русским. Осознавал ли он это? Была ли его русскость значимой для него?
– Японцы таких людей называют «хафу», то есть «половинка», хотя на самом деле правильнее было бы «даббуру» – «двойной». Он, безусловно, знал, что его мама – русская, и поддерживал с ней связь как минимум до последней командировки в Японию, а возможно, и в ходе ее. Однако на самом деле, хотя многие авторы даже упирают на некую «внутреннюю русскость» Зорге, никаких доказательств тому, что он ощущал себя скорее русским, чем немцем, нет. До Мировой войны он четко идентифицировал себя как немца, а после стал убежденным коммунистом-интернационалистом, идея для которого была несравнимо более важна, чем происхождение.
Сергей Коростелев
Продолжение следует…
