Фандорин и Иокогама
Интервью для Японского центра во Владивостоке
В июне 2020 года Александр КУЛАНОВ, японовед, журналист, писатель, отметил 50-летие. Мы от всей души поздравляем Александра с юбилеем… Даже странно писать об этом человеке такие тяжеловесные слова, как «юбилей». Судя по неиссякаемой энергии, Александр будет первым, кто осуществит мечту человечества дожить до 130 лет. Нам посчастливилось увидеться воочию во Владивостоке на встрече книжного клуба пару лет назад и получить от автора несколько книг в нашу библиотеку. Одна из них – о Зорге – уже зачитана до перекоса форзаца, но это говорит лишь о популярности у людей. Между написанием книг Александр успевает проводить авторские экскурсии по Японии. Одна из таких называется Иокогама Акунинская. Мы желаем юбиляру долгих и активных лет жизни и надеемся на встречу в Иокогаме в музее шпионажа!
— Александр, поздравляем вас с юбилеем. Уверена, что через некоторое время будем водить экскурсии «по следам Куланова», но пока расскажите, пожалуйста, как скоро после прочтения приключений Фандорина вы создали экскурсию по его «памятным местам»?
— Спасибо за поздравления, тем более из Владивостока, с которым у меня связаны самые приятные воспоминания, и в связи с темой, которой мне так близка. Правда, выражение «экскурсия по следам Куланова» звучит, на мой вкус, несколько погребально, так что давайте действительно пока отложим. Хотя… очень близким друзьям я иногда показываю «мою» Японию, ее столицу, и тогда происходит то, о чем писал уроженец Владивостока Роман Николаевич Ким: «…Токио, который я до сих пор видел только с фасада, вдруг повернулся, как на вертящейся сцене театра Кабукидза, и передо мной открылся другой Токио».
Что же касается вашего вопроса, то я начал исхаживать места, описанные в «Алмазной колеснице», вскоре после ее выхода 26 ноября 2003 года и последовавшей через 11 месяцев публикации «Кладбищенских историй», где Иностранному кладбищу в Иокогаме посвящена чудесная новелла. Но в каком-то более или менее внятном варианте прогулка сложилась не так давно — лет 8 назад.
— Судя по вашему аккаунту в соцсети, вы знакомы с Б.Акуниным. Как вам кажется, сколько в Фандорие самого Григория Шалвовича?
— Я действительно был знаком с Григорием Шалвовичем и чрезвычайно ему кое-чем обязан. Строго говоря, если бы не он, я бы не попал на учебу в Японию, и вся моя жизнь сложилась бы иначе… Хотя, право слово, не знаю, как это можно понять из моих аккаунтов.
Сколько в авторе Фандорина… Об этом, конечно, лучше спросить у самого автора. Но мне кажется, совсем немного. В первую очередь потому, что Борис Акунин значительно умнее своего персонажа — опять же, по моим личным ощущениям.
— А в Вас?
— Сложный вопрос. Сразу хотел ответить «нет совсем», но теперь засомневался. Во всяком случае, многие комплексы Фандорина мне близки, а вот его достоинства — от физических до ментальных — недостижимы.
— В чем обаяние Фандорина? Можно ли считать его собирательным образом идеального япониста?
— Помните, как у классиков: «кому и кобыла невеста»? У каждого свой идеал. Разные люди ищут в Фандорине что-то свое, важное именно для себя. Мне думается, что основная привлекательность этого персонажа связана с апелляциями к двум основным прослойкам читателей. Первая находит в нем свой идеал и сходит с ума от любви к нему, пытается как-то и в чем-то подражать. Вторая замечает все то же совпадение в каких-то комплексах и тем успокаивается: «ну, хорошо, что я не один такой (не одна такая)». Тем более, что эти аудитории в значительной степени пересекающиеся. Кстати, ваш второй вопрос эту гипотезу в чем-то подтверждает.
Кто такой этот «идеальный японист»? Я бы, кстати, предпочел слово «японовед» или, по крайней мере, разделил бы эти понятия. Мне кажется, это все-таки не одно и то же. Японист, вероятно, человек с профильным японоведческим образованием? Тогда это точно не я, потому что у меня такого образования нет. А вот любая девушка, только что окончившая японистический факультет какого-либо вуза — японист. Но японовед ли она? Смею предположить, что нет. И не факт, что станет им. Потому что японовед— человек, знающий Японию на профессиональном уровне, понимающий ее, ведающий свой предмет изучения. Как тот же Фандорин. В таком случае, японовед — это уже в какой-то степени идеал япониста, а значит, и Фандорин в профессиональном смысле может служить идеалом.
Кстати говоря, детективная сущность «японских» произведений фандоринской серии подразумевает практическое владение им предметом — знанием все той же Японии. Это то, чего очень многим нашим японистам, да и японоведам тоже, не хватает. Эту страну невозможно понять без глубокого изучения ее истории, культуры и менталитета японцев, но ведь очень часто так бывает, что японоведы на этом и останавливаются. Навсегда. Они всю жизнь занимаются интересными им и приносящими поддержку с японской стороны вопросами истории, литературоведения или еще чего-нибудь, но главное, чтобы чего-то древнего или отрешенного, никакой связи не имеющего с современностью. Я их прекрасно понимаю. Но для меня Фандорин в этом смысле значительно ближе и где-то даже идеальнее, потому что его японоведение практично. Он не просто знаком с поведенческой традицией, но исходя из этого знания, понимает, как поступит конкретный японец в конкретной ситуации и, исходя из этого знания, может предложить свой вариант решения проблемы. Я сам не раз серьезно обжигался на этом, и для меня — да, Фандорин — почти идеальный японовед. Как и его автор.
Вопрос о том, что существует еще довольно больше количество японистов и просто живущих в Японии наших специалистов в конкретных областях практической деятельности, которые почти ничего не знают ни об истории, ни о культуре этой страны, но как-то работают, мы сознательно оставляем это явление в стороне. Это отдельная тема.
— Откуда Вы начинаете экскурсию по Иокогаме и почему?
— Вариантов два. Первый — просто прогулка с близкими друзьями без какой-то определенной цели, но с рассказом об этом городе, с любованием его красотами. В таком случае, как правило, мы стартуем от станции Сакураги-тё, и движемся дальше вниз по набережной. Думаю, этот выбор у меня происходит на уровне едва ли не подсознания: когда-то давно мы с женой учились здесь в школе неформального японского языка у Петра Семеновича Тумаркина, и время до конца урока отсчитывали, глядя на часы на колесе обозрения парка Cosmoworld — его хорошо было видно в окно. Здесь, по району Минато Мираи мы гуляли в молодости, почти каждый день здесь обедали, словом, это личное, это ностальгия. И, естественно, дальше мы движемся через Ака рэнга в сторону парка Ямасита и так далее.
Если же речь идет действительно об экскурсии как таковой, то ее логично начинать с противоположного конца, от станции Исикава-тё и, пока много энергии, сразу подниматься в Блафф, благо от него кое-что сохранилось из визуальных объектов, а главное, как мне кажется, сохранился во многом дух старой, гайдзинской, Иокогамы. Там Иностранное кладбище, куда я ездил, сначала вдохновленный теми же «Кладбищенскими историями», а потом уже и для поиска могил моих персонажей, там старые здания консульств, торговая улочка Мото-тё, где так приятно расслабиться и потратить деньги. Если, конечно, они у вас есть. Мост Ято-баси, чье название уже автоматически извлекает из памяти акунистов слово «ниндзя», и перейдя через который можно найти место для обеда в знаменитом чайна-тауне, а потом, обретя новые силы, выйти на поиски отеля, где Фандорин познал очарование куноити — девушки-ниндзя, а заодно рассказать уже невыдуманную историю о том, как в этом самом порту настоящий ниндзя проник на настоящий русский корабль, и что он там выкрал. Посетить «Хикава-мару» — судно, на котором умер основоположник дзюдо Кано Дзигоро, и поведать, как он был связан с ниндзя, а значит, и с Фандориным, и с Масой. А потом вернуться к станции Сакураги-тё через те же Ака рэнга и Минато Мираи. Как видите, прогулка длинная, на целый день, и не каждому под силу.
Вообще, была бы возможность, открыл бы в этом районе свой музей истории шпионажа в Японии — от ниндзя до Зорге: есть что рассказать и показать, но, кажется, я уже совсем увлекся…
— Вас не раздражает написание Иокогама?
— Нет, не раздражает. Оно устоялось очень давно, и к нему успели привыкнуть. Оно часто встречается в книгах аж конца XIX века, при том, что еще 1930-е годы Токио подается как «Тоокио», «Токьо» и так далее. «Иокогама» привычнее, хотя сам я часто пишу ее как «Йокогама», что тоже неправильно с точки зрения транслитерации.
— Кому бы Вы с удовольствием провели эту экскурсию? Коллегам-японистам или людям, далёким от Японии?
— Любую из своих экскурсий я с удовольствием провел бы тому, кому это интересно. Потому что: а) люди этого должны хотеть, а не просто думать, как занять оплаченное время, а такое случается, к сожалению, довольно часто; б) как правило, если им это интересно, они уже что-то читали и смотрели на эту тему — нам есть о чем поговорить, что обсудить.
У меня часто спрашивают, что я порекомендовал бы посмотреть или почитать о Японии перед приездом в нее, перед нашей встречей там. Когда-то я действительно что-то рекомендовал. Сейчас отвечаю просто: всё. Потому что, вне зависимости от того, какой материал вы получили, выдумка это или правда, хорошо это сделано или очередная развесистая сакура, при встрече мы сможем это обсудить и узнать, как это выглядит на самом деле. Чем больше вы видели, чем больше вопросов, тем лучше — больше получите ответов. Мне кажется, мне есть что рассказать.
— Иокогама и Кобэ, какой город вам милее?
— Странно, что вы задали этот вопрос… Дело в том, что мы сами время от времени об этом говорим и думаем. У нас в Иокогаме жила очень близкая подруга — русская девушка Наташа, вышедшая замуж за совершенно замечательного японца. И наша первая Иокогама связана, в том числе, с ней. Но потом ее мужа-инженера перевели в Кобэ, где они живут до сих пор, так же — у самого моря, у района Харборленд с его знаменитой «шуховской» башней. Я там бываю относительно часто. Даже когда живу в Киото, стараюсь хотя бы на один вечер выбраться в гости в Кобэ, чтобы пообщаться, вместе вспомнить молодость и… Иокогаму. Обязательно, Иокогаму. Так что она все равно милее.
Это при том, что так совпало, что часть моих героев сто лет назад жила именно в Кобэ, и я специально ездил туда, чтобы найти их следы, и по этому городу тоже истоптал немало кроссовок. И все же… Я — токиец. В Японии не приезжаю в Токио, я в него возвращаюсь. Как бы ни нравилось мне на Сикоку, в Кагосиме или в Кобэ, я с нетерпением жду встречи с Токио, а значит, и с Иокогамой. К тому же, так получилось, что в молодости я жил в одном милом районе Токио, как раз по направлению к Кавасаки, Иокогаме, Камакуре. Как плохо я знаю север Москвы, потому что живу на юге, так же плохо у меня с севером Токио, а вот направление Кэйхин — родное.
— Знакомство Японии с западной цивилизацией происходило через Иокогама, как думаете, сказалось ли это на характере современных жителей?
— При всей моей любви к этим местам, я не японец. Мне сложно ответить на этот вопрос. Но думаю, в этом что-то есть…. Я вам приведу забавный пример. Когда-то, уже довольно давно, я много занимался темой интернациональных браков, строго говоря, русско-японских семейных союзов. У всех знакомых девушек, вышедших замуж за японцев, помимо всего прочего, я старался узнать, откуда корни их мужей. В абсолютном большинстве случаев, а их был не десяток и не два, оказывалось, что с Кюсю. Похоже, пассионарная тяга к освоению всего нового сохранилась у выходцев из тех земель на генетическом уровне, и неслучайно именно они стали локомотивами мэйдзийских перемен. Вполне возможно, нечто подобное можно отнести и на счет иокогамцев. Во всяком случае, думать так — приятно.
— Можно ли сравнить фандоринский цикл с книгами Джеймса Клавелла?
— Мне кажется, да. Хотя, например, у книги «Сёгун», по которой был снят одноименный сериал, документальных привязок больше. Даже деревня, которую тот самый сёгун подарил своему хатамото Уильяму Адамсу, ставшему прототипом для Джона Блекторна, действительно существует. Она давно стала городом, называется Иокосука и находится совсем недалеко от Иокогамы (и там тоже есть, что посмотреть, и это тоже связано с ниндзя). Но все равно, на мой взгляд, Фандорин — наш. Он нам ближе, понятнее, роднее. Как и Иокогама.
