Ощепкова сгубила смена вех
Читайте приказ…
Когда я учился в военном училище, нам на протяжении всех четырех лет буквально вдалбливали в голову одно несложное правило армейской жизни: «Непонятно? Читайте приказ — там все написано». Специальные службы, несмотря на свою «специальность», тоже системы военного образца. А потому, за неимением других источников информации, попробуем вместе прочитать приказ Наркома внутренних дел СССР №00593 от 20 сентября 1937г. (9) и разобраться, какое он имел отношение к судьбе В. С. Ощепкова.
«Органами НКВД учтено до 25.000 человек, так называемых «харбинцев» (бывшие служащие Китайско-Восточной железной дороги и реэмигранты из Манчжоу-Го), осевших на железнодорожном транспорте и в промышленности Союза.
Учетные агентурно-оперативные материалы показывают, что выехавшие в СССР харбинцы, в подавляющем большинстве, состоят из бывших белых офицеров, полицейских, жандармов, участников различных эмигрантских шпионско-фашистских организаций и т.п. В подавляющем большинстве они являются агентурой японской разведки, которая на протяжении ряда лет направляла их в Советский Союз для террористической, диверсионной и шпионской деятельности».
Даже эти два первых абзаца — приговор Ощепкову. Если верить М.Н. Лукашеву, а он лучше, чем кто-либо из гражданских исследователей, знаком с наиболее полной версией личного дела Ощепкова, хранящегося в архиве ГРУ (дело недоступно), то Ощепков не только работал в Харбине в царские времена, но и останавливался там, когда выезжал в Японию в командировку в начале 1925 г. (10).
Остановка была пусть и не очень длительная, но весьма насыщенная — в Харбине Ощепков развелся со своей первой женой Екатериной Журавлевой и женился на местной уроженке, т.е., выражаясь советским языком, совершил «акт гражданского состояния». «Следы» Ощепкова остались в харбинских паспортно-визовых службах и Харбинском епархиальном совете, выдававшем разрешение на развод. Но, повторюсь, даже если зимой 1924-1925 гг. Ощепкову и удалось бы скрыть свое нахождение в Харбине, то это ничего не могло изменить — в его личном деле в архиве 4 управления Штаба РККА (будущее ГРУ ГШ ВС) было записано черным по белому: «… окончании школы был отправлен в Харбин, где работал в Штабе Заамурского округа» (11).
Ощепков был «бывшим белым» унтер-офицером, к тому же из контрразведки, т.е. по общесоветским представлениям — жандармом, жандармским унтером. Более того, он около двух лет прослужил в японской армии — переводчиком Управления военно-полевых сообщений (12) и, в соответствии с материалами февральско-мартовского 1937г. Пленума ЦК ВКП (б) (доклад Наркома внутренних дел Н.И. Ежова «Уроки вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов»), автоматически подпадал под подозрение в шпионаже в пользу Японии. Наконец, Ощепков был «участником эмигрантских шпионско-фашистских организаций».
В его биографии, навсегда оставшейся в личном деле Разведупра, есть запись: «По убеждению Ощепков — сменовеховец Устряловского толка» (13). М.Н. Лукашев трактует ее следующим образом: «Сменовеховцами» называли ту часть белой эмиграции, которая, издавая журнал «Смена вех», настаивала на сближении с Советской Россией». Если бы все было так просто…
Послушаем специалиста: «Николай Устрялов — … глава колчаковского «агитпропа», идеолог «национал-большевизма» и лояльный к Советской власти служащий КВЖД» (14). По представлениям 1937 г., да и последующих семи десятилетий, профессор Николай Устрялов был лидером одной из «антисоветских политических партий», связанным к тому же, в силу своего географического нахождения в дальневосточном центре русской белоэмиграции — Харбине, со многими антисоветскими организациями. Одна из критических книг Устрялова стала источником вдохновения для главы Всероссийской фашистской партии К. Родзаевского (15). Позже все они — и фашист Родзаевский, и хорошо вникший в предмет критик фашизма Устрялов были расстреляны НКВД как японо-фашистские шпионы. Так что «сменовеховец Устряловского толка» — это не характеристика, это — приговор.
«ПРИКАЗЫВАЮ:
1. С 1-го октября 1937г. приступить к широкой операции по ликвидации диверсионно-шпионских и террористических кадров харбинцев на транспорте и в промышленности.
2. Аресту подлежат все харбинцы:
б) бывшие белые, реэмигранты, как эмигрировавшие в годы гражданской войны, так и военнослужащие разных белых формирований;
в) бывшие члены антисоветских политических партий (эсеры, меньшевики и др.);
3. Аресты произвести в две очереди:
а) в первую очередь, арестовать всех харбинцев, работающих в НКВД, служащих в Красной армии, на железнодорожном и водном транспорте, в гражданском и воздушном флоте, на военных заводах, в оборонных цехах всех других заводов, в электросиловом хозяйстве всех промпредприятий, на газовых и нефтеперегонных заводах, в химической промышленности; …
5. Следствие по делам арестованных харбинцев развернуть с таким расчетом, чтобы в кратчайший срок полностью разоблачить всех участников диверсионно-шпионских и террористических организаций и групп.
6. Всех арестованных харбинцев разбить на две категории:
а) к первой категории — отнести всех харбинцев, изобличенных в диверсионно-шпионской, террористической, вредительской и антисоветской деятельности, которые подлежат расстрелу,
б) ко второй категории — всех остальных, менее активных харбинцев, подлежащих заключению в тюрьмы и лагеря сроком от 8 до 10 лет.
8. После утверждения списков НКВД СССР и прокурором Союза приговор приводить в исполнение — НЕМЕДЛЕННО.
11. Операцию закончить к 25 декабря 1937 года.
12. В отношении семей репрессируемых харбинцев руководствоваться моим приказом №00486 от 15 августа 1937 года.
Народный Комиссар Внутренних Дел СССР — Генеральный Комиссар Государственной Безопасности Н. И. ЕЖОВ»
