Крестный для шпиона
«Только совершенномудрый может быть руководителем шпионов…»
Сунь Цзы «Искусство войны»
Шпион приходит с татами
О сложном жизненном пути и трагической судьбе Василия Сергеевича Ощепкова написаны десятки статей и уже несколько книг. Для тех, кто их не читал, напомню вкратце: этот человек, родившись на царской каторге на Сахалине, рано остался сиротой и был отправлен в Японию на учебу в православную семинарию. Одновременно с обучением в ней Вася Ощепков поступил и в институт дзюдо Кодокан, окончив который в 1914 году стал первым русским обладателем мастерской степени сначала первого, а затем и второго дана.
Вернувшись в Россию, молодой Ощепков стал организатором первой русской секции дзюдо во Владивостоке, а затем и провел первые в отечественной истории международные соревнования по этой борьбе между командами России и Японии. Тренировался и преподавал Ощепков в свободное от службы время, а служба проходила то в Харбине, который в то время был русским и, в значительной мере, военным городом, то в отделе контрразведки Владивостокской крепости. Оттуда шпион-дзюдоист с отличным знанием японского языка и обычаев отправлялся и на соревнования, и на встречи со старыми друзьями по татами – японскими бизнесменами, чиновниками и офицерами, наезжавшими во Владивосток. Многие документы того времени, касающиеся деятельности Ощепкова как разведчика и контрразведчика, до сих пор либо не найдены либо засекречены.
Скорая революция на время нарушила карьеру перспективного унтера, и Ощепков был вынужден заняться бизнесом, чтобы хоть как-то прокормиться. В его следственном деле до сих пор хранится таможенная квитанция о ввозе им во Владивосток в 1920 году нескольких сотен пар обуви из Японии: Ощепков торговал чем попало, пытался открыть синематограф в родном сахалинском поселке Александровский пост до тех пор, пока на него «вышли» новые хозяева – представитель разведотдела одной из дальневосточных армий предложил ему работу на красных. Василий Сергеевич согласился и в 1925 году оказался если не самым первым, то одним из первых нелегальных резидентов IV (разведывательного) управления Рабоче-Крестьянской Красной армии в Японии – сначала в Кобэ, а потом и в Токио. Но армия на то и была рабоче-крестьянской, чтобы ее начальники вели себя как крестьяне. Шеф Ощепкова в Москве вскоре потребовал срочного отзыва своего подчиненного, мотивируя это тем, что тот слишком медленно работает, а документы на японском языке, присылаемые Ощепковым, в Москве попросту некому переводить. С изречением китайского мудреца, приведенным в эпиграфе, тот начальник явно не был знаком, как наверняка не был ознакомлен и с опытом работы российской разведки в Японии до революции. А зря. Многолетний военный агент (атташе) России в Токио полковник Самойлов в 1908 году докладывал в Санкт-Петербург: «…в Японии разведка является делом особенно трудным и рискованным», предлагая (здесь и далее цитирую по книге М. Алексеева «Военная разведка России от Рюрика до Николая II): “Для организации в Японии правильной и плодотворной разведки необходимо: 1) большие деньги; 2) тщательный выбор агентов, причем никоим образом разведка не может быть поручена лицам, прибывающим в Японию впервые; 3) учреждение какого-либо бюро вне пределов Японии, куда могли бы безопасно являться предлагающие свои услуги лица, т.к. в Японии приход их куда бы то ни было будет замечен после первого же раза полицией 4) необходима оценка полученных сведений экспертом на месте, иначе будут доставляться под видом секретных сведений переводы из газет, вымышленные известия и т.п.”.
Руководители Ощепкова осознали это лишь задним числом, когда ценнейший сотрудник бросив все, нарушив правила конспирации и «подставив» невольно тем самым своих агентов-японцев, вернулся в Советский Союз. Усилия по воспитанию, буквально, созданию «супершпиона», оказались потрачены впустую. Есть документы, свидетельствующие о том, как потом разведупровское начальство «кусало локти», но поздно – резидент по кличке «Монах» был засвечен. Профессиональный разведчик, готовившийся к своей карьере с детства, «обаятельнейший и интеллигентнейший человек», как охарактеризовала мне его ученица, великий, как окажется позже, спортсмен, тренер и организатор, мастер рукопашного боя, один из немногих тогда специалистов по японскому языку остался не у дел. Несколько лет он вынужден был прослужить в Сибири, а затем, уволившись, переехал в Москву, где продолжил пропаганду и преподавание дзюдо, а затем стал основным создателем «советской борьбы вольного стиля» – самбо. Но готовили его совсем не к этому.
